Вшивая Европа

...помимо хлебопекарной роты, в каждой немецкой дивизии был механизированный передвижной мясокомбинат с коптильным цехом и машинами по механизированному изготовлению сосисок. Но в немецкой дивизии и намека не было на то, что обязательно было в советской дивизии, — и намека не было на какой-либо банно-прачечный отряд или отрядик...

Как-то (когда меня еще приглашали на ТВ) назвал оккупантов «вшивой Европой», так ведущий чуть не подпрыгнул от возмущения: «Как?! Европа и вшивая!!»

Некоторые историки и авторы мемуаров о ВОВ также восхищаются бытовым обслуживанием в тогдашней немецкой армии. Вот А.З. Лебединцев пишет: «Сразу оговорюсь и скажу честно, что по сравнению с немцами и к их зависти мы в морозы имели валенки, шапки-ушанки, полушубки или телогрейки и ватные брюки. А «фрицев» и «гансов» зимы заставали в пилотках, тонких «демисезонных» шинелях и сапогах с шипами. Но зато они всегда имели пакетик «дуста» для борьбы с вшивостью! А мы получили это средство от них только после войны, в счет репараций, и покончили в 1947 году с извечной вшивостью в нашей деревне, принудительно проводя в селах санобработку людей и домашних животных. На фронте мы вели борьбу с насекомыми с помощью «бучила», но они были малоэффективными. Напомнил об этом потому, что не встречал об этом описаний в нашей исторической и художественной литературе. Так из нашей истории мог выпасть целый жизненный «пласт» её тогдашнего быта. Хотя благодаря нашей медико-санитарной службе нам удалось избежать тифозной эпидемии, как было в годы гражданской войны. Это тоже положительный факт истории».

Меня, надо сказать, этот дуст покоробил.

И я вспоминаю такой случай. Где-то после, пожалуй, второго класса родители отправили меня на лето к дяде в село Златоустовка Криворожского района. У дяди Феодосия огород плавно сходил в низинку, в которой был длинный и мелкий ставок (пруд), за ставком местность поднималась и по хребту возвышенности шла дорога. Теперь я понимаю, что это была идеальная местность для занятия немцами обороны «за обратным скатом». Между огородом и ставком в земле была видна уже заросшая кольцевая выемка. Дядя Феодосий пояснил, что это немецкий окоп под пулемет, а окопы стрелков были чуть выше — немцы их выкопали поперек огорода дяди, и когда их выбили, то дядя стрелковую траншею зарыл. И созрела у меня мысль, что дядя мог в траншее недосмотреть что-нибудь интересное, например, пистолет, и если я откопаю эту траншею, то смогу найти что-то полезное для своего мальчишеского хозяйства. Дядя понял мои намерения, когда я начал просить его указать мне точно, где были окопы, и уверил, что он из окопов все забрал и закопал только дуст. Что такое дуст, я знал, поскольку отец смешивал его с медным купоросом, когда опрыскивал деревья, для меня дуст интереса не представлял, и я отказался от идеи перекопать дяде картошку. Александр Захарович, пишет, что благодаря дусту, этому подарку «цивилизованных немцев», мы, русские, «покончили в 1947 году с извечной вшивостью в нашей деревне», а мой дядя, который в безлесной части Украины использовал кабину немецкого грузовика под туалет, стволы винтовок и колючую проволоку под ограду, немецкие каски под голубиные гнезда, гильзы артвыстрелов для оформления входа в погреб, этот дуст закопал, как только похоронил убитых немцев с их вшами.

Не знаю, может быть, в той деревне, в которой жил Лебединцев, была «извечная вшивость», но я, помимо упомянутого села, подолгу жил в селе Новониколаевка Новомосковского района и в селе Гуппаловка на границе с Полтавской областью, и до отъезда в Казахстан всю жизнь прожил в частном доме без удобств, построенном отцом в 1948 г. Так вот, в «нашей деревне» я ни разу не видел не только вшей, не только клопов, но я не смог увидеть даже таракана, о котором читал в стишке Чуковского. Первого таракана в своей жизни я увидел на 24-м году своей жизни в общежитии в Казахстане, там же, переселившись в комнату, из которой выселился алкаш, увидел и клопов. Потом, много лет спустя, кто-то из моих детей лежал в больнице и принес оттуда вшей. Я перепугался и предложил жене остричь их наголо, жена покрутила пальцем у виска и несколько вечеров старательно мыла детям голову, вычесывая вшей и давя гнид. И на этом все закончилось.

Возможно, многие цивилизованные и удивятся, но от вшей, клопов и тараканов очень хорошо помогает не дуст, а чистота. А с этим делом у русских было так.

Еще по хроникам XVI века в быту русских крестьян было принято следующее. В субботу женщины обязаны были выстирать белье, вымыть избу, причем полы, лавки и столы отдраить дресвой — аналогом наждачной шкурки. В воскресенье все шли в баню — а в русской бане температура около 100 градусов, а белок, из которого состоит тело вши и ее яиц-гнид, сворачивается при 70, посему в бане у вшей нет шансов выжить. (А дуст гнид не берет.) В безлесной Украине бани тоже были (в Новониколаевке была общая), но при их полном отсутствии еженедельно мылись в корыте, а парились в русской печи — топили ее, выгребали жар, стлали на под соломку и залезали внутрь. Да, в печи париться неудобно, но что поделать, если на баню денег нет, а мыться — это наш варварский русский обычай? Вот в выпущенной в 1915 году издательством И.Д. Сытина «Географии России» даже о Московском промышленном районе, не безлесном, пишется: «Избы в селениях стоят правильной улицей в один или два «порядка», напротив изб или на задах идут амбары, свиные сараи, кладовые, овины; бань мало, больше моются в печах».

Это «цивилизованным» дуст нужен. А русским-то он зачем? Они же некультурные варвары — они мыться привыкли.

У меня есть панегирик немецкой пехотной дивизии, выпущенный издательством «Tornado», в нем о немецкой пехоте написано все: и сколько чего, и кто чем, и кто за что, и откуда куда. Ну, скажем, помимо хлебопекарной роты, в каждой немецкой дивизии был механизированный передвижной мясокомбинат с коптильным цехом и машинами по механизированному изготовлению сосисок. Но в немецкой дивизии и намека не было на то, что обязательно было в советской дивизии, — и намека не было на какой-либо банно-прачечный отряд или отрядик. А зачем он им? Они же «цивилизованные». Зачем им тратить время на мытье и стирку, если они дустом себя посыпали — и готово!

Лебединцев с завистью пишет о том, что «только с вступлением в пределы Западной Европы наши воины смогли убедиться в огромной разнице их и нашего быта». Это так. Но только увидели разницу все по-разному. Мне приходилось читать воспоминания девушки, вывезенной немцами в Германию и работавшей у немецкого культурного крестьянина служанкой. Приехал с фронта в отпуск сын хозяев, утром на кухне мать готовит завтрак, служанка чистит картошку, проснувшийся сын входит на кухню, вынимает член и мочится в кухонную раковину. Девушку возмущало, что он делал это при женщинах, пусть даже одна из них его мать. А нам, получается, нужно восхититься — какая «цивилизация»! Русский варвар надевал бы полушубок, обувал бы валенки, шел бы куда-то на скотный двор в нужник, а у «цивилизованного» немца таких проблем нет — отодвинул в раковине посуду и помочился. Кстати о нужниках — это же тоже варварское русское изобретение.

Один мой товарищ был в Лувре — бывшем дворце королей Франции — и там в зале гобеленов обратил внимание, что гобелены как-то странно, как бы это помягче сказать, пахнут. А гид объяснил, что у французов много веков нужников не было: днем Его Величество и двор оправлялись под окнами дворца, вечерами — по темным уголкам залов, а утром слуги все это добро из дворца убирали. Вот королевские гобелены и пропитались многовековым запахом «цивилизации». Русские изобретали нужники на улице, а они — ночные горшки. Как удобно! Слез с кровати, сделал дело, горшок под кровать и снова спи. Цивилизация! А что касается вони, то французы изобрели для этого парфюмерию. Не нравится эта вонь, побрызгайся духами и будешь вонять по-другому.

Как-то читал описание летописцем переезда киевского князя в Новгород, и, чтобы подчеркнуть богатство князя, летописец упомянул, что на несколько дней впереди свиты князя ехали плотники, которые на месте будущей ночевки рубили новую баню, т. е. в уже готовых банях такому богатому князю вроде и срамно было париться. Варвар! А вот французские короли хвастались, что они мылись два раза в жизни: их обмывали сразу после родов и перед тем, как в гроб класть. Это же сколько времени варварские русские князья тратили на то, чтобы раздеться, помыться, одеться, а французский король кружева нацепил, одеколоном спрыснулся — и порядок! Цивилизация!!! Некоторым нашим русским очень завидно…

А каков итог? Лебединцев как о недоразумении упоминает, что, несмотря на нашу русскую бедность и тупость, несмотря на отсутствие вожделенного дуста, в Красной Армии не было эпидемий. Получается у него прямо по формуле: «дуракам везет». А как обстояло дело с немцами — со счастливыми обладателями дуста?

Уместно вспомнить эпизод из воспоминаний самого Александра Захаровича, касающийся их труднейшего похода по Украине в зиму 1943/44 года. «Отогревшись, пленный начал время от времени судорожно дергать плечами, чувствовалось, что у него в белье, как и у нас, немало вшей. Собрав все свои познания в немецком, я спросил: «Вас махен зи?» Пленный вскочил и доложил: «Партизанен!» Немецкая шутка, давшая вшам название «партизаны», понравилась всем». У советских солдат дуста не было, и наличие у них вшей после длительного похода понятно, но ведь, к зависти Лебединцева, у немцев дуст был, откуда же и у них «партизаны»?

А вот уже профессиональный историк, исследующий фронтовой быт, пишет в альманахе «Военно-исторический архив», № 8: «Что касается Великой Отечественной войны, то для нее было характерно особое внимание к санитарно-гигиеническому обеспечению в действующей армии, в чем проявился учет жестокого опыта Первой мировой и особенно гражданской войн. Так, 2 февраля 1942 г. Государственный Комитет Обороны принял специальное постановление «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и Красной Армии». В целях профилактики в тылу и на фронте регулярно осуществлялись мероприятия по санитарной обработке и дезинфекции, в армии активно действовала разветвленная военная противоэпидемическая служба. Причем, на разных этапах Великой Отечественной перед ней стояли различные задачи: в начале войны — не допустить проникновения инфекционных заболеваний из тыла в армию, а затем, после перехода наших войск в наступление и контактов с жителями освобожденных от оккупации районов, где свирепствовали эпидемии сыпного тифа и других опасных болезней, — от проникновения заразы с фронта в тыл и распространения ее среди гражданского населения. И хотя случаи заболеваний в наступавших советских войсках, безусловно, имели место, эпидемий, благодаря усилиям медиков, удалось избежать».

В то же время немецкая армия в течение всей войны была огромным «резервуаром» сыпного тифа и других инфекций. Так, в одном из секретных приказов по 9-й армии (группы армий «Центр») от 15 декабря 1942 г. констатировалось: «В последнее время в районе армии количество заболевших сыпным тифом почти достигло количества раненых». И это не случайно: основными переносчиками сыпняка являются вши, а жилые помещения противника буквально кишели этими паразитами, о чем оставлено немало свидетельств. «Во время наступательного марша мы изредка в ночные часы использовали немецкие блиндажи, — вспоминал С.В. Засухин. — Надо сказать, немцы строили хорошие блиндажи. Стенки обкладывали березой. Красиво внутри было, как дома. На нары стелили солому. В этих-то блиндажах, на нашу беду, мы и заразились вшами. Видимо, блиндажный климат создавал благоприятные условия для размножения насекомых. Буквально в несколько дней каждый из нас ощутил на себе весь ужас наличия бесчисленных тварей на теле. В ночное время, когда представлялась возможность, разводили в 40-градусный мороз костры, снимали с себя буквально все и над огнем пытались стряхнуть вшей. Но через день-два насекомые снова размножались в том же количестве. Мучились так почти два месяца. Уже когда подошли к городу Белому, нам подвезли новую смену белья, мы полностью сожгли все вшивое обмундирование, выпарились в еще уцелевших крестьянских банях и потом вспоминали пережитое, как страшный сон». Этот страшный для русских сон и есть «европейская цивилизация».

Лебединцев забыл упомянуть в этой статье, что кроме пакетика с дустом немецкие солдаты носили и запасец презервативов. Но если бы они ими пользовались! А то ведь, насилуя наших женщин и девушек, они забывали их надевать и в результате заразили сифилисом и гонореей все оккупированные ими области, заразили до такой степени, что это стало проблемой и для наших войск при освобождении территорий. В 1943 году ГКО был вынужден отвлечь от обороны дефицитнейший каучук для резкого увеличения производства презервативов, теперь уже и для Красной Армии.

Надо сказать, что от европейской «цивилизации» даже европейцы-англичане шарахались. Будущий британский фельдмаршал Монтгомери, в 1940 году командовавший дивизией британских экспедиционных сил во Франции, деликатно написал о вооружении им британских «томми» своей дивизии презервативами:

«В первую зиму войны я имел серьезные неприятности. Это случилось следующим образом. После нескольких месяцев пребывания во Франции процент венерических заболеваний в 3-й дивизии заставил меня обеспокоиться. Чтобы как-то остановить неприятный процесс, я прибег к помощи врачей и даже священников, однако все усилия оказались тщетны, и количество заболевших увеличивалось. В конце концов, я решил разослать всем нижестоящим командирам конфиденциальное письмо, в котором весьма откровенно проанализировал проблему и изложил свои идеи по поводу ее разрешения. К несчастью, копия моего письма попала в руки старших священников в генштабе, и о моем поступке доложили главнокомандующему. Мои взгляды на то, как справиться с проблемой, сочли неприличными, и поднялся страшный шум. В генштабе все жаждали моей крови, но Брук спас меня, настояв на том, чтобы ему позволили самому разобраться с этим делом. Сделал он это без обиняков, я получил от него хорошую трепку. Он сказал, кроме прочего, что невысоко оценивает мой опус. Но, как бы то ни было, цель, которую я себе ставил, оказалась достигнутой — количество венерических заболеваний сократилось».

А уж как заражали наши войска немецкие женщины в самой Германии! Можно сказать, что немецкие женщины своим бактериологическим оружием отомстили нашим бойцам за взятие Берлина. Кстати, и насиловать их не требовалось, поскольку они в большинстве своем были убеждены, что обязаны отдаваться нашим воинам по их праву победителей. Часть лагерей для советских военнопленных на территории Германии действительно переоборудованы в венерические госпитали, и здесь рядового и генерала лечили от гонореи одинаково зверским способом – другого не было - уколами скипидара в позвоночник. Это резко повышало температуру тела, и гонококки, не спеша, гибли. Но было очень больно.

А уж как в самой Германии! Бывший советский военнопленный Ф.Я. Черон, сбежавший после войны в американскую зону оккупации, издал в Париже воспоминания, в которых описывает советское варварство по отношению к венерическим больным в Германии в 1945 году: «Не помню точно месяца, мне кажется, что это было уже в конце июня, — был отдан приказ: никого с венерической болезнью на родину не пускать. Это касалось в первую очередь военных, как солдат, так и офицеров. Но скоро этот приказ был распространен на всех, включая остовцев и военнопленных. Для лечения этих болезней созданы были специальные лагеря, потому что речь шла о тысячах людей… Один из таких лагерей находился недалеко от Ризы в лесу. В этом лагере все перемешалось. Там были и полковники, и младшие офицеры, и солдаты, и остовцы, и военнопленные».

Между тем во Франции гонорею называют всего-навсего «мужским насморком», в англо-русском словаре как-то наткнулся на английское слово «chordee» (от корня «chord» — «аккорд, струна»), что на жаргоне означает «воспаленный эрегированный пенис, изгибающийся вниз в результате гонореи». Смешно! Бездна «цивилизованного» юмора. А у нас, бедных и необразованных варваров, Сталин больных гонореей на родину из вшивой Европы не впускал, пока не вылечатся, — вот тиран!

Мухин Юрий