Да,
вот кстати! Мы как-то совершенно обошли вниманием премьера Столыпина. В
последние годы принято ссылаться на его реформы, как на спасительные для
России, и сокрушаться о его гибели, эти реформы оборвавшей в расцвете…
К сожалению, это очередной миф. Никакой пользы столыпинские
реформы не принесли, лишь плеснули немалое количество горючей жидкости в
топку революции.
Напомню, в чем там было дело. Столыпин
намеревался разрушить крестьянскую общину, своеобразный дореволюционный
«колхоз». Дело в том, что при царе частной собственности на землю у
крестьян не было. Земля принадлежала всей общине, «миру», как тогда
говорили. Ее ежегодно делили и перераспределяли общим собранием – по
количеству едоков и другим параметрам. Поэтому «своей» земли ни у кого
быть не могло: в этом году ты обрабатываешь один участок, а в следующем,
очень может быть, произойдет передел, и тебе достанется совершенно
другой. По плану Столыпина, всякий крестьянин мог выйти из общины,
забрав свой земельный пай, становившийся уже его частной собственностью,
и вести хозяйство, ни на кого не оглядываясь и никому не подчиняясь,
кроме «законов рынка», которые-де сами все расставят на свои места…
Другими словами, это была попытка «ввести» капитализм. И она
провалилась, как проваливаются любые попытки «ввести» что-то
искусственным способом… Получилось, как с ваучерами.
В реальности, все оказалось, как водится, и сложнее, и унылее, и разорительнее.
Невозможно переломить смахускладывавшиеся веками отношения.
Община, конечно, тормозила улучшение обработки земли (какой смысл
вносить какие-то усовершенствования на участке, который через год
отдадут другому?!), но в то же время она, что немаловажно, брала на себя
функции и страхования, и пенсионных выплат, и социального обеспечения.
Проще говоря, старых, нетрудоспособных, несовершеннолетних, оставшихся
без кормильцев община старательно содержала. В этом ее сила и
притягательность. Не зря же в Англии тамошние короли усердно
ломалиобщину не менее трехсотлет, прежде чем им это удалось. Страну
сотрясали мощнейшие восстания, ставившие целью, в первую очередь,
сохранение общины – восстания Тайлера, Кета, Кэда, «Благодатное
паломничество», «Маусхолдское сообщество»…
Столыпин
самонадеянно полагал, что ему удастся одним махом разрушить то, что
складывалось столетиями – уклад жизни десятков миллионов людей… Конечно
же, такие «большие скачки» обречены на провал!
Оттого хотя бы,
что крестьянские хозяйства в России на третьбыли безлошадными, а другая
треть располагала одной-единственной лошадью. Ни у каких банков и
правительств не хватило бы денег, чтобы поддержать миллионы «фермеров».
Крестьяне в массе своей не хотели ни переселяться к черту на
кулички, ни выделяться из общины, подвергая себя всем рискам «свободного
плавания». Не стоит забывать, что Россия – страна по климатическим
условиям суровая, в одиночку здесь не выживешь, это вам не Калифорния…
Вот несколько характерных примеров. Костромской уезд: «Если вы уже
очень хвалите Сибирь, то переселяйтесь туда сами (обращено к властям. –
А.Б.).Вас меньше, чем нас, а следовательно, и ломки будет меньше. А
землю оставьте нам».
Калужская губерния: «Мы понимаем это дело
так: спокон веков у нас заведен обычай, что на новое место идет старший
брат, а младший остается на корню. Так пускай и теперь поедут в Сибирь
или в Азию наши старшие братья, господа помещики, дворяне и богатейшие
земледельцы, а мы, младшие, хотим остаться на корню, здесь, в России».
О том, что дело тут отнюдь не в «консерватизме», лучше всего
свидетельствует наказ в Государственную Думу крестьян Орловской
губернии: «Мы в кабале у помещиков, земли их тесным кольцом окружили
наши деревни, они сытеют на наших спинах, а нам есть нечего, требуйте во
что бы то ни стало отчуждения земли у частновладельцев-помещиков и
раздачи ее безземельным и малоземельным крестьянам. Казенных земель у
нас нет, а переселяться на свободные казенные земли в среднеазиатские
степи мы не желаем, пусть переселяются туда наши помещики и заводят там
образцовые хозяйства, которых мы здесь что-то не видим».
Как
видим, крестьяне прекрасно понимали суть дела:какой смысл делить
общинные земли, если их мало?Вновь верх берет старое требование: отдайте
помещичьи!И ни к чему нам ваши «хутора»…
Вот что писал в свое
время митрополит Вениамин (Федченков), бывший главный духовник армии
Врангеля, сам происходивший из крестьянской семьи и знавший проблему не
понаслышке: «Ему (Столыпину. – А.Б.) приписывалась некоторыми будто бы
гениальная спасительная идея земледельческой системы, так называемого
«хуторского» хозяйства; это, по его мнению, должно было укрепить
собственнические чувства у крестьян-хуторян и пресечь таким образом
революционное брожение… Не знаю, верно ли я сформулировал его идею.
Тогда я жил в селе и отчетливо видел, что народ – против нее. И причина
была простая. Из существующей площади – даже если бы отнять все другие
земли: удельные, помещичьи, церковные и монастырские – нельзя было
наделить все миллионы крестьян восьмидесятидесятинными хуторами, да и за
них нужно было бы выплачивать. Значит, из более зажиточных мужиков
выделилась бы маленькая группочка новых «владельцев», а массы остались
бы по-прежнему малоземельными. В душах же народа лишь увеличилось бы
чувство вражды к привилегиям «новых богачей»… Хутора в народе
проваливались. В нашей округе едва нашлось три-четыре семьи,
выселившиеся на хутора. Дело замерло, оно было искусственное и
ненормальное».
Именно теми кончилось!
Конечно, были и
другие мужики. О них писал в реферате Вольному экономическому обществу
саратовский помещик в 1908 г.: «Вот что говорил „чумазый“: „Купцу и
барину земля без надобности, сами землю не пашут и за хозяйством не
доглядывают. А бедному мужику земля и вовсе ни к чему: он и с наделом
управиться не может… Безземельных и малоземельных наделять – это все
барские затеи: надел изгадили и банковскую землю изгадят. Банк землю
должен хозяйственным мужикам определять, да не по 13 десятин на двор, а
по 50, по 100“».
Беда только, что таких вот крепких,
хозяйственных мужиков было очень уж мало, совершенно ничтожный процент
от общего числа. Там, где один и в самом деле превратился в некое
подобие фермера, сотня обнищала и разорилась полностью, потеряв все, в
том числе и землю. Тридцать процентов тех, кто из общины выделился, свою
землю продали – и превратились в бездомных бродяг, пополнявших ряды
городской «мастеровщины». Вот вам и горючий материал для семнадцатого
года! Это именно они поддержали и Февраль, и Октябрь!
А ведь
еще в 1906 г. крестьяне Костромской губернии писали в Думу: «Закон этот
через 10–15 лет может обезземелить большую часть населения, и надельная
земля очутится в руках купцов и состоятельных крестьян-кулаков, а
вследствие этого кулацкая кабала с нас не свалится никогда».
Никаких большевиков и близко нет. Это не крестьяне повторяли
большевистскую пропаганду – это большевики потом заимствуют крестьянскую
терминологию – того же «кулака»!
Деревня раскололась.Там, где
один разбогател и занял место прежнего помещика, сотня уходила в город… А
ведь до революции оставались считанные годы…
Шестьдесятпроцентов тех, кто переселился в Сибирь, вернулись обратно –
уже окончательно разоренные и безземельные. Вот, что писал о них в своей
брошюре в 1913 г. статский советник А.И. Комаров, прослуживший 27 лет в
Сибири в лесном ведомстве (между прочим, яростный противник как
революции, так и социалистов всех мастей): «Возвращается элемент такого
пошиба, которому в будущей революции, если таковая будет, предстоит
сыграть страшную роль… Возвращается не тот, что всю жизнь был батраком,
возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда помыслить не мог, что он и
земля могут существовать раздельно, и этот человек, справедливо объятый
кровной обидой за то, что его не сумели устроить, а сумели лишь
разорить – этот человек ужасен для всякого государственного строя».
Ну, а те, кто остался в Сибири… Автор этих строк как раз из потомственных сибиряков и историю своей страны знает неплохо.
В годы гражданской войны проявилась четкая закономерность: на
стороне белых поначалу выступали почти стопроцентно коренные,за красных
же почти поголовно были столыпинские переселенцы. Низкий поклон вам,
господин Столыпин, от сибиряков за всю кровавую смуту, что вы к нам
занесли…
В общем, по справедливому замечанию Б. Кагарлицкого,
новые проблемы и противоречия наложились на нерешенные старые. Только и
всего.
И нелишним будет упомянуть о кровавых столыпинских
нововведениях. Именно по его настоянию царь подписал печально известный
указ о военно-полевых судах, «скорострельных», как их тогда именовали.
Несколько тысяч человек распрощались с жизнью именно из-за этих
«реформ». Достаточно было объявить ту или иную губернию на военном
положении (а на таковом в то время пребывали три четверти губерний), как
определенная категория уголовных дел переходила в ведение
военно-полевых судов, состоявших исключительно из обычныхстроевых
офицеров (без привлечения военных юристов). Суд совершался не позднее 48
часов после ареста подозреваемого, и приговор (большей частью к
виселице) должен был приводиться в исполнение не позднее 24 часов с
момента внесения. Это означает, что ни о каком серьезном расследовании
не могло быть и речи. Это означает, что гибли, в основном, невиновные.
Это означает, что цель была одна – запугать.
Террористов, без
сомнения, следовало вешать. В царской России с этой публикой обходились
непозволительно мягко, порой по самым идиотским причинам сохраняя жизнь
закоренелым убийцам. Но что могли понимать в уликах и доказательствах
два-три строевых офицера, не умевших произвести простейшие следственные
процедуры?!
Незадачливый и удачливый вешатель, Столыпин еще при
жизни стал политическим трупом. Его уход в отставку был вопросом
считанных дней. Царь откровенно ненавидел премьера. В. Пикуль не выдумал
знаменитую сцену на киевском вокзале, а заимствовал ее из мемуаров
очевидцев: прибывает царский поезд, император и сановники рассаживаются
по экипажам, но премьер-министр в одиночестве остается на перроне,
потому что ему не «забронировали» заранее конкретного места в карете.
Адъютант сбегал куда-то, за свои деньги нанял извозчика, и покатил
премьер в полном одиночестве на скрипучей пролетке вслед за пышным
императорским кортежем…
Очень уж не любил Николай тех, кто его
«заслонял»! Кембыло организовано убийство Столыпина, не сомневались уже
тогда. Сказочка о «злокозненном жиде Мордке», то ли по собственной
прихоти, то ли по воле некоего жидомасонского подполья убившем
«спасителя России» – байки для убогих. Во-первых, реформы Столыпина
Россию не спасли, лишь прибавили смуты и тяжелых противоречий туда, где
их и без того было изрядно. Во-вторых, дворцовым консерваторам из
ближайшего окружения царя Столыпин был неугоден даже больше, чем
большевикам и прочим социалистам. Деникин писал: «Слева Столыпина
считали реакционером, справа (придворные круги, правый сектор
Государственного Совета, объединенное дворянство) – опасным
революционером». Хозяйка знаменитого светского салона, дочь егермейстера
двора А. Богданович писала в своем дневнике: «…Столыпина, убитого никем
иным, как охраной (т.е. Охранным отделением. – А.Б.)…».Светская дама
лишь зафиксировала на бумаге то, что говорили совершенно открыто. То,
что в Столыпина стрелял еврей – дело десятое. Кто-то уже тогда умел
прекрасно отводитьглаза, направляя общественный гнев в сторону
«сицилистов» и «жидов». А меж тем иные исследователи давненько уже
твердят, что рана Столыпина, по всем описаниям, была самая пустяковая, и
то, что он от нее все же умер, предельно странно…
В общем, о
том, что Столыпин был убит в результате заговора, чьи ниточки тянутся
под балдахин трона, написано много, и я не хочу повторяться. Скажу лишь
еще раз: по всем данным, реформы Столыпина ничему не могли помочь и
ничего не могли спасти, они лишь подбросили хвороста в костер.
Перейдем лучше к следующему этапу – к одному из самых живучих и стойких
российских мифов, перекочевавших их царской России в Советский Союз, а
после развала Союза до сих пор так и не сгинувшего. К мифу о высоком
предназначении, высокой миссии и духовном превосходстве так называемой
русской «интеллигенции». О той страшной роли, которую эта разновидность
фауны сыграла в трагедии России…
А.БУШКОВ. КРАСНЫЙ МОНАРХ
Комментариев нет:
Отправить комментарий